Творческая
встреча с народным артистом России
Евгением Стебловым в формате
онлайн-конференции, приуроченная к его
75-летнему юбилею, состоялась в преддверии
Международного дня кино - напомним, его
отмечают 28 декабря.
- Евгений
Юрьевич, 75-летний юбилей отметили как-то
особо?
- Отметил
очень скромно, вечером с женой поужинал
в ресторане, утром до обеда принимал
звонки с поздравлениями. Звонков было
так много, что даже позавтракать нормально
не смог, телефон звонил беспрерывно. Ну
и, конечно, коллеги и поклонники в театре
поздравили.
- Ваши
поклонники, к которым я отношу и себя,
поражаются тому, в какой прекрасной
форме вы находитесь. Поделитесь секретом?
-
Специально ничего не делаю, просто у
меня такой тип моложавый. Лет сорок
занимался неким подобием йоги, потом
от этого отказался. Это не традиционная
йога, а сочетание полезных упражнений
с православной молитвой. Но меня убедили,
что не стоит этого делать.
- Если
изучить вашу фильмографию, то можно
увидеть, что в ней почти нет отрицательных
ролей. Это так случайно получилось или
ваш сознательный выбор - никогда не
играть негодяев?
- Скажу
вам честно, играть отрицательные роли
намного выгоднее, чем положительные.
Потому что они позволяют быстрее увидеть
яркое проявление характера. Убедительно
сыграть положительную роль намного
сложнее, и чаще бывает так, что именно
роль хорошего человека выглядит
штампованно. Но если вдуматься, то можно
сказать так: я не люблю играть негатив,
не люблю погружать себя в деструкцию.
Поэтому чаще всего отказываюсь от ролей,
где надо играть всяких злодеев. Недавно
мне предложили очень яркую роль в большом
сериале, кстати, весьма выгодную с
материальной точки зрения. Я вынужден
был отказаться - настолько персонаж
оказался неприятным. И в театре также
почти нет негативных ролей, так сложилось…
Наверное,
это судьба. В связи с моим юбилеем по
телевизору показывают фильмы, в которых
я снялся: "Я шагаю по Москве", "До
свидания, мальчики". К счастью, эти
картины стали классикой, я сыграл там
героев, которых очень люблю, которых не
стыжусь. И я помню, какую ответственность
ощущал перед поколением моего отца за
свои картины. Это поколение ушло на
фронт, многие из них не вернулись.
- А какая
роль по-вашему осталась несыгранной? И
по-прежнему ли сильно желание сниматься
в кино?
- Вы
знаете, сейчас сниматься в кино уже не
так хочу, как раньше, в связи с этим
совершенно нет никаких планов. Когда-то
в молодости хотел много сниматься и все
переиграть, а сейчас у меня другие
ценности. Для меня главное - тема! Если
тема меня заинтересует, то я включаюсь,
а без нее желания играть не возникает.
А вот театр - это совсем другое. Его можно
сравнить с походом в гости к хорошим
знакомым, к людям, которые вам нравятся.
Ты чувствуешь себя причастным к атмосфере,
которая дает определенный настрой. И
каждый спектакль играешь по-новому,
хотя, казалось бы, сто раз перепроверил,
что будешь делать и как. Но когда играю
по-другому, сам себе удивляюсь. И вот от
этого получаю колоссальное удовольствие.
- А
возникали ли когда-нибудь сомнения в
правильности выбора? Не хотелось уйти
со сцены?
- Попытки
уйти были, не скрою. Однажды, в середине
семидесятых, попал в Чехословакии в
аварию. Дело было на съемках. Перенес
на правой руке три операции, было не
просто восстановиться. За то время, пока
лежал в клинике в Праге, многое передумал.
Обдумывал, что, скорее всего, придется
уйти со сцены и заняться режиссурой. И,
кстати, в дальнейшем поставил несколько
спектаклей - и в Театре имени Моссовета,
и на антрепризной основе.
Жалею
только, что из-за аварии не снялся в роли
врача Николая Трилецкого в фильме
"Неоконченная пьеса для механического
пианино" у Никиты Михалкова…
- Вы
написали очень интересную книгу "Против
кого дружите?", и пока больше продолжений
не последовало. Не понравилась писательская
деятельность?
-
Понравилась. И более того, я отношусь к
писательской деятельности очень
серьезно. Люблю писать даже больше, чем
играть, только никто об этом не знает.
(Смеется). Но всегда отталкиваюсь от
реальной жизни. У хорошего писателя
должен быть дар графомании, а у меня его
нет, я человек импульсивный, должен
пережить то, о чем собираюсь поведать.
Я дружил с драматургом Зориным, так вот,
он вставал каждый день, шел к столу и
работал как у станка. А мне надо собирать
впечатления постепенно и только потом
садиться за книгу.
Помимо
писательской деятельности я много
преподаю. Выпустил несколько курсов в
ГИТИСе, последние годы работаю в Институте
театрального искусства им. Иосифа
Кобзона.
Сейчас
у меня студенты-второкурсники, но из-за
пандемии мы прервали обучение. Не
понимаю, как преподавать актерское
мастерство по интернету, это, извините,
как заниматься сексом по телефону…
(смеется)
-
Современный уровень образования в
театральных институтах вас устраивает?
- Вы
знаете, чтобы стать хорошим актером,
образование не главное. Главное - это
дар. Если есть природные данные, можно
работать, если нет, образование мало
поможет. Лично для меня в педагогике
важно личностное начало. Когда принимаю
в институт, то на экзамене по внешним
данным за одну- две минуты определяю,
какие у абитуриента имеются шансы. Если
на человека неинтересно смотреть, будет
очень сложно. Но тем не менее в театральных
вузах есть старая поговорка: "Научить
нельзя, научиться можно". Поэтому
одаренные ребята прилагают все усилия,
чтобы овладеть мастерством.
- А какая
дальнейшая перспектива в профессии
ждет студента, можете предсказать?
- Как
сложится судьба, не могу предсказать,
но если есть способности, шансов много.
Только не надо обольщаться. Сегодня
как-то стало сильно распространено
"обзывать" всех подряд гениальными.
И мало-мальское умение играть по ошибке
называют талантом. Я классифицирую это
по-другому: у кого-то есть способность
или дарование, а у кого-то - талант. Талант
- это не "Ах, какое дарование!".
Талант - это уникальное качество,
сочетающее в себе дарование, способность
и плюс стремление к саморазвитию. А
сегодня, куда ни посмотришь, везде
"таланты" и "звезды". Я в детстве
играл в кукольных театрах, и что, должен
был называть себя "звезда квартиры
номер 29"? Это я к тому, что пошлые
оценки "звездности" вредят молодым
артистам. А талантливый человек не может
быть пошлым.
- Наверное,
для этого и существовала цензура, чтобы
пошлой звездности было меньше и на
экране, и на театральных подмостках…
Думаете, стоит вернуть строгую цензуру?
- Меня
цензура в советское время никогда не
смущала. К сожалению, вместе с цензурой
мы отказались от редактуры, а редактура
- это совсем другое. Я очень жалею, что
сегодня редактура ослабла, так как
считаю, что на сцене нет места всяким
непристойностям. То же самое и в кино.
Сейчас кино стало продюсерским, а у
продюсера задача одна - заработок. Когда
я слышу, как рекламируют картину и
рассказывают, сколько средств было
вложено в костюмы, декорации, то меня
это совершенно не интересует. Как
говорили когда-то артисты, которые
работали над новой пьесой: "Чем
удивлять будем?" В настоящем искусстве
должно быть открытие, удивление, а не
вложенная и полученная сумма.
- Но во
времена советского кинематографа
артисту также было немаловажно, сколько
ему заплатят…
- В
советское время мы тоже думали о
заработке. Были и тщеславные моменты,
и волновал фестивальный успех, но это
не было первоочередным. Понимаете, очень
хотелось творчески удивить. А если нечем
удивить, что тут нового? Я несколько
заостряю свой ответ, но для меня успех,
не когда все вокруг визжат от вложенных
сумм, а когда позитивным влиянием удается
кому-то облегчить душу. Искусство - это
своеобразное целительство, если я
кому-то облегчил жизнь, то считаю, что
цель достигнута.
- Евгений
Юрьевич, что бы вы хотели пожелать нашим
читателям в канун Нового года?
- Хочу
пожелать, чтобы вы не теряли веру в себя!
Беседу
вела Анжела ЯКУБОВСКАЯ