Май 2019 — Москва За Калужской заставой

Александр Семенович Левенбук, даром что разменял вторую половину девятого десятка, однако с утра до ночи на ногах. То в театре "Шалом" новая постановка, как всегда, на носу, то самому выходить на сцену в "Фаршированной рыбе с гарниром", то "неизвестное об известных" рассказывать вместе с Николаем Тамразовым на одноименном творческом вечере в Кремле, то очередную "ворчалку" сочинять - на тему "ну почему в телевизоре нет ничего кроме ДНК звезд, а вместо Лопаткиной крутится одна только Волочкова"… Словом, если и не белка в колесе, то самый настоящий человек-оркестр!

- Ну хорошо, хоть все юбилеи позади…

- Так их и не было…

- Как так?

- Театр пятый год на ремонте. Пятый!.. Все прахом пошло. И 30-летие театра, и мой собственный юбилей.

- Но вы, похоже, не унываете…

- Нет, конечно. У меня и других занятий полно. Вот ставим "Фаршированную рыбу".

- Опять шутите…

- Ничуть не бывало.

- Так она уж сколько лет идет!

- Так а теперь "…с новым гарниром". Новые тексты, репризы, мизансцены… Но с моим - "старым" - участием.

- Ну не кокетничайте, пожалуйста, вашей форме можно только позавидовать…

- Спасибо. Спасает неизменный вкус к жизни. Увы, о форме театра этого никак не скажешь. Скитаемся по разным площадкам, пытаемся обживать чужие сцены, а играть там, где не намолено, так непросто. Но публика - наша публика - приезжает даже с другого конца Москвы, туда, где мы играем, как бы далеко мы ни забрались. Низкий ей поклон!

- И все же, ностальгируете по молодости?

- Ностальгия - это тоска по Родине, а я Родину никогда не покидал, ну а молодость… Знаете, как сказал знаменитый некогда писатель, юморист и конферансье Николай Смирнов-Сокольский, которого мне довелось видеть: "Молодость - это недостаток, который с годами проходит".

- А кого еще довелось встречать из "небожителей" прошлого?

- Очень многих. Потому что живу давно. В Москве с 33-го года, помню еще довоенную столицу - Сверчков переулок помню, коммуналку, полуподвал, где мы жили, и знатную и славную своими театрально-концертными традициями подмосковную Малаховку. А потом война, эвакуация, голод…

Из звезд прошлого, как сейчас, вижу Марка Бернеса, которому многое можно было простить за то, как он знал русскую поэзию, а фильм "Два бойца", в котором он снимался и пел свои знаменитые "Шаланды, полные кефали" и "Темную ночь", и про который сегодня мало кто помнит, был и вовсе моей любимой картиной. Сколько же раз я смотрел ее в эвакуации… Помню, разумеется, Тарапуньку и Штепселя - Юрия Тимошенко и Ефима Березина, которых на Украине, они ведь оттуда были родом, считали ну просто народными заступниками, встречали на дороге хлебом-солью и обращались к ним со всякими просьбами. Тимошенко, кстати, блестяще знал английский язык и преподавал его на украинском телевидении. А когда в Москву приехали знаменитые сестры Бери и вернули, казалось, уже навсегда сгинувшую в фашистских лагерях, во времена Холокоста еврейскую песню, он им переводил тексты. Образованнейший был человек. Ну, конечно, Аркадий Райкин, которого знали все, а также и менее известное, но гениальное, не побоюсь этого слова, и так и до сих пор и недооцененное трио - Михаил Жванецкий, Роман Карцев и Виктор Ильченко. Величайшим же комиком и скромнейшим в жизни человеком был Георгий Михайлович Вицин.

- А какое самое сильное впечатление в жизни запомнилось?

- Вот вопрос… Наверное, мюзикл "Скрипач на крыше" с Хаимом Тополем в главной роли. Это просто фантастика!

- Знаменитый мюзикл, по Шолом-Алейхему… Почему вы его у себя в театре не поставили - вот был бы хит…

- Нет. Не был бы. Такое повторить нельзя. Невозможно!

- Жаль. Но кто-то из молодых вам нравится?

- Да Анна Чиповская, например. И Театр Нонны Гришаевой - там и уютно, и со вкусом. Но вообще… Буду говорить честно. Вот молодые, которых мне порой советуют брать в труппу, очень мало чего умеют и к тому же еще и очень долго соображают, а бывает, что не могут правильно писать и красную строку не любят. Знаки препинания - тоже беда. А вместо "пожалуйста" пишут "пжлст". Я все документы у себя в театре правлю. Ну а с языком ужас что творится! Грамотность упала страшно. Вообще сегодня нам нужно не просто учить грамоте и языку, нам нужна лингвистическая атака на все население. Когда-то по нашей "Радионяне" изучали русский язык слависты на Западе. Вот какой был уровень! Но теперь передачи нет. Учить стало негде. И язык засорен иностранными словами. И кругом одно ДНК.

- Это как?

- По телевизору о чем рассказывают круглые сутки?

- ?

- Про Спартака Мишулина, например. Ну зачем мне это знать?..

- Все, что ниже пояса, сегодня в цене, ничего не поделаешь…

- Согласен с вами. Все части тела важны.

- И юмор такой…

- Нет, все-таки он разный. И у "Камеди клаб" тоже есть неплохие вещи. Юмор вообще такая вещь… очень уж быстро стареет он. И умирает раньше всех - раньше других жанров. Даже Райкина сегодня смотреть уже не так смешно. Увы, но это правда.

- Ну а публика? Современного зрителя частенько упрекают в дурновкусии, невнимательности, зевают, говорят, в театре…

- Публика все-таки бывает разная, и не стоит ее недооценивать. Часто она все понимает. Вот наша последняя постановка "Плохие евреи" прошла просто прекрасно. Принимали замечательно. А это очень серьезная и глубокая вещь.

- Так, может, уже для окончательного подъема культурного уровня "Радионяню" возродить и открыть же наконец "Шалом"?..

- Да, вы правы. Разумеется! Но вот только с "Радионяней" ничего не получится без Аркадия Хайта, без его текстов… Но его уже нет на этом свете. А "Шалом" в октябре открываем. Собираем всех!

- Чем откроете?

- Гала-концертом.

- Вы - патриарх нашего театра, за вашими плечами эпоха, а вот скажите, фрейлахс танцевать умеете?

- Так его танцуют кто как захочет, главное - чтобы весело было. Вот как у Тополя в "Скрипаче на крыше". Его и через 200 лет смотреть будут.

- Хорошо, а готовить умеете?

- Яичницу.

- Ладно, что такое культура? Главная ее функция - воспитание?

- Культура всегда идет своим путем. Культура - это не только воспитание, это не только искусство, это… историческая память народа. Я бы так сказал.

- Ну и на прощанье - ваш девиз.

- Ни слова неправды! Вот так я старался жить. Будь честен, имей совесть - и говори правду.

Беседу вел Алекс ГРЕЙ

Заслуженный работник культуры, доктор педагогических наук, директор ГДМ Анна Клюкина - человек, сумевший не только сохранить для Москвы легендарный Дарвиновский, основанный в 1907-м Александром Котсом, но и сделать его суперсовременным музейным комплексом, не имеющим аналогов в России, одним из лучших в Европе и мире. 30-летие ее директорства торжественно отмечали в марте. По словам Анны Иосифовны, годы эти пролетели очень быстро…

- Судите сами: сначала борьба за новое здание, потом стройка - в общей сложности восемь лет. Затем переезд на улицу Вавилова, создание экспозиции фактически с нуля - первые три года вообще были совершенно сумасшедшими. Мы в 1994-м въехали, а в 1995-м, к Дню города, уже открыли для посетителей первый этаж и часть второго. В 1997-м началось строительство выставочного комплекса, потому что было изначально понятно: только в одном здании мы не сможем разместиться. И, к счастью, мне удалось убедить в этом столичные власти.

- Новая стройка тоже ведь длилась долго?

- Десять лет. Выставочный комплекс открыли в 2007 году, к 100-летию музея.

- Анна Иосифовна, если не ошибаюсь, был момент, когда Дарвиновский музей хотели ликвидировать, не так ли?

- Во время моего директорства шла речь о том, чтобы слить его с Биологическим музеем имени Тимирязева - непонятная идея, поскольку в Тимирязевском помещений для наших коллекций нет. Впрочем, еще раньше их предлагалось раздать по школам…

- И как вам все-таки удалось добиться того, что здание на улице Вавилова достроили?

- Думаю, сыграла свою роль некая накопившаяся "критическая масса", то есть количество перешло в качество. Сотрудники сосчитали: я писала по 70-80 писем в год, поначалу еще на пишущей машинке… Где-то в 1992-м стройку решили продать, я узнала об этом и пришла на прием к тогдашнему заместителю мэра по социальным вопросам Виктору Алексеевичу Коробченко. Он меня услышал, помог - решение отменили. Он и в дальнейшем помогал. Напрямую обращалась к строительным начальникам. У них рабочий день начинается рано, и вот я приезжала к восьми утра и ждала в коридорчике, когда мимо пройдет тот же начальник Главмосстроя Вадим Леонидович Рождественский… Хорошо запомнила, как он ответил высокопоставленному представителю комитета по культуре, когда мы собрались уже перед самым открытием нового здания: "Да как ей удалось достроить? Я как из кабинета не выйду, она тут сидит…"

- Давайте вернемся к самому началу… Как вы пришли к руководству Дарвиновским?

- Постепенно. (Смеется.) На самом деле, всегда говорю, что я настоящий директор, потому что прошла весь путь - от младшего научного сотрудника до заведующего отделом, потом заместителя директора по науке.

- Именно в Дарвиновском?

- Начинала я в Государственном Биологическом музее имени Тимирязева, проработала там тринадцать лет. В 1986 году директора Биологического музея Светлану Алексеевну Кулешову заставили перейти директором в Дарвиновский музей. Ей этого, конечно, не хотелось, потому что вполне себе благополучный Тимирязевский, а тут долгострой, в старом здании вообще, ни пройти, ни проехать… Но тогда делалось просто: либо партбилет на стол, либо… Короче, Светлана Алексеевна ушла в Дарвиновский музей, и ей нужны были люди. Она пригласила меня заместителем по научной части, и мне это было страшно интересно.

- А музей на Пироговке функционировал?

- Нет, старое здание в 1984 году уже окончательно закрыли - в связи с аварийным состоянием. Там потолок обвалился, и вообще был ужас ужасный…

- То есть вы разрабатывали экспозицию уже для нового здания?

- Разумеется. Моя подруга Валентина Орешникова, на тот момент главный хранитель Дарвиновского музея, когда я в 1986-м переходила туда на работу, говорила: "В следующем году откроют новое здание". Но я сразу поняла, что никакого следующего года не будет. И вот как раз именно в 1986-м из Моссовета сообщили, что стройку замораживают. Но поскольку я пришла из Биологического музея Тимирязева с должности заведующего просветительским отделом и у меня было полно знакомых на телевидении, в прессе и так далее, я сказала: "Не волнуйтесь, сейчас всех подниму". Обзвонила своих друзей, мы сделали мощный информационный вброс - вплоть до газеты "Правда", а по тем временам это было очень серьезно. В общем, отбились, нас не законсервировали, но и не строили. Прошло совсем немного времени, Светлана Алексеевна проработала чуть более года, вызвала меня к себе в кабинет и сообщила, что уходит. Я как нормальная женщина в слезы: "А чего ж я буду делать?" То есть я шла исключительно на зама по науке, я и сейчас это люблю, мне нравится именно экспозицию строить… Она мне: "Ну ты же взрослый человек…".

Со Светланой Алексеевной мы сохранили самые добрые отношения вплоть до ее последнего часа, всегда перезванивались. И как-то она мне сказала: "Я сделала два добрых дела в жизни. Одно, что привела тебя в Дарвиновский музей, а второе, что быстро сама оттуда ушла". (Смеется.) Вот так мы с ней шутили. А тогда я осталась одна в двух лицах, при этом никто меня на должность директора не назначал. Я писала письма в комитет по культуре (ныне департамент), честно просила прислать директора, потому что тут стройка не идет, я принимаю какие-то решения, а я формально никто, даже не "и.о.". Но наступил 1988-й, перестройка, и тогда наш маленький коллектив - всего 24 человека (и 25-я сторожиха) - решил устроить выборы, это был короткий период в жизни Российской Федерации, когда директоров выбирали. При этом понятно, что даже в этом маленьком коллективе у меня как у пришлого руководителя была своя оппозиция. И вот состоялись настоящие выборы, на которых присутствовал представитель комитета по культуре, и из трех кандидатов в итоге выбрали меня. Вот уже после этого вышел приказ о моем назначении, и в 1988 году я официально стала директором Дарвиновского музея.

- Вы осознавали, что будет настолько трудно?

- Не до конца. Но, наверное, это не так уж важно. Знаете, у нас же сохранились все архивы Котса, и я очень горжусь тем, что все-таки удалось пять томов его рукописей издать. Так вот, тогда время от времени вечерами я читала эти архивы (строго говоря, мы ведь делали экспозицию исходя из его заветов, наказов, то есть воплощали его идеи). И мне попалась среди всего этого массива тогда еще не опубликованная статья Александра Федоровича, которая называлась "Посмертный мартиролог", пронзительная-пронзительная. Суть ее заключалась в том, что вот жизнь кончается, а кораблю под названием Дарвиновский музей неизвестно куда плыть…

И вот я читала слова эти горькие-горькие, и прямо сердце сжималось. Александр Федорович Котс ведь со студенческой скамьи мечтал о музее, он всю жизнь его собирал и всю жизнь бился за здание - первое его письмо было адресовано Владимиру Ильичу Ленину, потом он писал Сталину - любопытно, что это сработало, и в 1946 году приняли решение строить здание для Дарвиновского музея. И его уже начали строить. Но затем при Хрущеве какие-то "добрые" люди решили: а чего это мы тут строим этот Дарвиновский музей, когда у нас нет балетной школы для Большого театра…

- Вы хотите сказать…

- Да, академия хореографии на Фрунзенской стоит на фундаменте Дарвиновского музея. И Котс еще что-то пытался сделать, писал письма, предлагал: а давайте тогда построим музей рядом, в парке, но это явно такие судороги - он уже был старый и больной, убитый всеми событиями, думаю, что он понимал: новую стройку ему уже не пробить.

В общем, я без громких слов, никого рядом не было, решила: надо обязательно достроить. И дальше для меня вопросов уже не было. Несмотря на то что сын говорил: "Зачем тебе это надо?" Потому что я действительно уходила в семь утра и приходила домой в час ночи.

- Естественные науки - это семейное? Почему биология?

- Случайность.

- То есть?

- Папа был военным, за десять лет я сменила десять школ. Последнюю окончила в Белоруссии с серебряной медалью, соответственно, имела право сдавать только один вступительный экзамен. Собиралась стать математиком, но почему-то в письменной работе допустила ошибки, которые для меня не типичны, я в принципе никогда таких не делала. И не прошла.

- Рука судьбы…

- Рука судьбы, это точно. На следующий год приехала поступать в МГУ на физмат, остановилась у тети, и она меня убедила пойти в педвуз на биофак. На пятом курсе родила сына, пока он был маленький, подрабатывала тем, что вела практику у студентов, и во время этой практики познакомилась с совершенно потрясающим человеком - Валентиной Семеновной Орешниковой, главным хранителем Дарвиновского музея, той самой моей будущей подругой…

- Что было самым сложным после того, как музей начал функционировать в новом здании?

- Привлечь в него людей. Тогда действовал закон о рекламе, который запрещал называть адрес учреждения. И вот люди, услышав о новом музее, отправлялись в Зоологический музей на улице Герцена (ныне Большая Никитская. - Прим.ред). Кто-то шел по нашему старому адресу, но таких были единицы: Дарвиновский ведь был закрыт десять лет, целое поколение успело вырасти…

- И как выходили из положения?

- Я стала соглашаться на интервью только при условии, что меня снимают на фоне здания, так, чтобы можно было прочитать адрес.

- Потрясающие интерактивные экспозиции ГДМ - внутренние ноу-хау или зарубежный опыт?

- Вообще хочу сказать, что с самого начала использовала любую возможность, чтобы наши сотрудники ездили в лучшие зарубежные музеи, учились, перенимали опыт. Идея экспозиции "Познай себя - познай мир" родилась, когда мы с коллегами побывали в Париже, в моей любимой Галерее эволюции (кстати, там в интерактивный центр почему-то пускают только с детьми) - разумеется, мы делали все это уже иначе, по-своему. И нам очень помог столичный Департамент науки, потому что средств на воплощение этого проекта не было.

А вот "Пройди путем эволюции" - полностью моя придумка. Я вообще фантастику не люблю, из фантастов с удовольствием читаю только Брэдбери. И как-то вдруг всплыла в памяти эта история про бабочку ("И грянул гром"), очень быстро удалось набросать концепцию - буквально на двух страничках. А дальше уже работали художники и научные сотрудники…

- Получилось фантастически. Кажется, будто реально переносишься в прошлое. А, кстати, куда исчезли симпатичные динозавры, окружавшие музей?

- Это наша трагедия - их растерзали посетители.

- В смысле?

- В самом прямом: им вырывали языки, зубы, когти. Мы пытались их подклеивать, но все усилия оказались тщетны. И когда я увидела, что у очередного динозавра уже брюхо вспорото ножом, сказала: "Все, хватит, вызываем машину и увозим их". Ужасно обидно, ведь было так красиво. И можно было делать классные снимки на память…

- Без комментариев. Честно говоря, не думала, что такое возможно.

- Многие сейчас крайне агрессивны, озлоблены, иногда кажется, что готовы растерзать и друг друга. Может, стоит быть добрее?

- Анна Иосифовна, у вас есть жизненное кредо?

- Никогда никому не мщу. Господь Бог сам разберется, как там что. Просто если кто-то совершил подлость, вычеркиваю этого человека из своей жизни. Да, я с ним здороваюсь, но де факто его больше для меня не существует.

- А какие люди вам симпатичны?

- Люблю умных людей, с другими неинтересно.

Беседу вела Марина ЮРЬЕВА

Писатель Александр Каневский давно живет в Израиле. Он проводит фестивали юмора, устраивает творческие вечера, пишет сатирические рассказы, пьесы и повести. В мае Каневский "грозится" своим читателям привезти в Москву новые, недавно изданные книги и устроить веселые презентации.

- Александр Семенович, за последние годы начался просто какой-то бум кулинарных книг. Вот и вы поддались соблазну и написали в прошлом году книгу "Веселый винегрет".

- В книге "Веселый винегрет" кулинарное только название, а рассказы в ней на разные темы, смешные, грустные, опять смешные, чтобы можно было улыбнуться, погрустить и опять улыбнуться. Я создал этот сборник после призыва моих читателей выпустить "карманную" книжку. Ее можно носить в боковом кармане пиджака или в женской сумочке и читать в электричке, в трамвае или автобусе. Сборник состоит из рассказов, веселых и трагикомичных, но непременно коротких, чтобы не проехать свою остановку.

А по поводу кулинарных тем, честно говоря, никогда не испытывал желания что-то написать, но, признаюсь, в своем автобиографическом романе "Смейся, паяц!" с удовольствием описывал сцены застолья, которые наблюдал в нашей семье... Папа долго жил и работал на Кавказе, у него там было много друзей. Поэтому раза два в месяц, а то и чаще, нам приносили посылку из Тбилиси, или Сухуми, или Кутаиси. Там находилась пара бутылок вина, засыпанных орешками или фисташками, но без фамилии отправителя. "Кто-то едет" - говорил папа. И через день в квартиру вваливалась компания грузин, армян или абхазцев и начиналось шумное застолье с лезгинкой и криками "Асса!"… Помимо гостей с Кавказа у нас постоянно гуляли киевские друзья, большинство из них - актеры Театра Красной Армии во главе с папиным двоюродным братом Анатолием Каневским, обаятельным хулиганистым весельчаком с точеным профилем и густым обволакивающим басом. Папа работал в трех местах и зарабатывал довольно много, но это - для нормальной семьи. А при нашем образе жизни, конечно, денег не хватало. Тогда мама брала свою по тем временам супермодную котиковую шубу, относила ее в ломбард, получала деньги, и гулянки продолжались. Когда папа приносил очередную зарплату, мама шла в ломбард и выкупала шубу. Шуба-кормилица циркулировала из ломбарда домой и обратно в ломбард - там ее уже ждали и встречали, как дорогую гостью.

- А вы сами любили ходить в гости?

- Еще как! Однажды, будучи старшеклассником, мне с друзьями удалось напроситься на день рождения к незнакомой подруге моей двоюродной сестры. Была разработана целая хитроумная комбинация… Вся наша мальчишеская компания ввалилась в дом к имениннице. Мы были голодны, поэтому так искренне поздравляли девочку, что родители приняли нас за самых близких друзей своей дочери и усадили за стол в самом центре. До самого конца мы скрывали правду о том, что на самом деле мы самозванцы. А потом, когда все открылось, было поздно: мы покорили хозяев дома своими стихами, песнями, шутками и искренними комплиментами в адрес бабушки, которая показала высочайшее кулинарное мастерство. Я периодически вздымал руки к небу и восклицал: "Кто это приготовил такую прелесть! Кто? Покажите нам ее! Покажите!"... Польщенная бабушка скромно отмахивалась и только успевала приносить нам добавки!

- В Киеве, наверное, часто устраивались застолья?

- Киевляне вообще народ гостеприимный и хлебосольный. Всегда на столе были наваристые борщи, голубцы, вареники с вишней. А красавица фаршированная щука в орнаменте из свекольных колец?! А куриные шейки со шкварками... Стоп!.. Остановлюсь, потому что слюнки начинают капать на клавиатуру компьютера. Добавлю только пару строчек о домашнем "Наполеоне": когда мама или бабушка варили крем, меня было трудно выставить из кухни, потому что я всегда получал право "вылизать" кастрюлю. С годами рос я, рос аппетит, и мне все больше крема оставляли на стенках кастрюли. Кончалось тем, что я так пресыщался кремом, что к готовому торту даже не подходил.

- Значит, вы с детства прошли хорошую поварскую школу?

- Что правда, то правда! У нас в гостиной стоял всегда раздвинутый стол, накрытый обеденной скатертью и чистой посудой. Папа и мама возвращались с работы, и в это же время приезжали гости. Надо было быстро подать на стол и рассадить гостей. Все это делалось в темпе и радостно. Они были молодыми, любили общение и веселье.

- Такие праздничные застолья, наверное, остались в прошлом?

- А вот и не угадали. Застолья продолжаются. Я очень люблю гостей, всегда с удовольствием их принимаю. Кстати, недавно жарили шашлыки у меня на крыше дома. В Тель-Авиве прекрасные теплые вечера, мы собираемся с друзьями и сидим допоздна. "Вы не устаете от гостей?" - как-то спросил меня один из журналистов. "Нет, - ответил я, - у меня очень загульные гены".

Как я уже сказал, кулинарных книг не пишу, и писать не собираюсь, но что касается знакомства с национальными кухнями разных стран - это тема мне близка и интересна. Раньше, в свое время, я много путешествовал, бывал на Кавказе, в Средней Азии и очень любил ходить по рынкам, чтобы ознакомиться с местной кухней, попробовать местную выпечку, национальные фирменные блюда.

- У россиян скоро большие праздничные отпуска. У вас сохранились какие-нибудь интересные воспоминания, связанные с первомайскими праздниками?

- Все первомайские праздники были для меня интересны, особенно в старших классах: весна, солнце, музыка, колонны демонстрантов и, главное, демонстранток!.. Ведь в наше время школы были с раздельным обучением, поэтому демонстрации мы использовали для знакомства: пристраивались к колонне девочек, помогали нести плакаты, угощали конфетами. Когда колонны останавливались, играла музыка, мы приглашали их на танец... Словом, пока доходили до трибун, мы уже становились дружной и веселой компанией. У меня о первомайских праздниках самые лучшие воспоминания.

- В этом году вы успели порадовать читателей еще одной новой книгой. Как она называется?

- "Кина не будет". Это сборник сценариев кинокомедий и телефильмов, сатирических мультфильмов и сюжетов киножурнала "Фитиль". Хотелось донести до читателей те произведения, которые не пропускали и запрещали когда-то давно при советской власти, и попытаться сегодня заинтересовать ими режиссеров, продюсеров, киностудии и телевидение. Но главное, чтобы читатели проявили интерес к этой книге, и погрустили, и посмеялись, и получили глоток доброты, которой я всегда старался наполнить свои повести и рассказы. В книге есть и грустные, и оптимистичные истории. Грустные, потому что многие из этих сценариев не дошли до экранов, были запрещены или изъяты из проката (перед каждым сценарием я рассказываю о его судьбе), а оптимистичные, потому что в каждом из этих сценариев, даже в трагикомедиях, много смешного и забавного. А при нынешнем дефиците комедийных фильмов у меня есть надежда, что найдутся охотники на их реализацию и разбавят ими сегодняшний поток кровопролитных сериалов.

- Презентация книги в Москве планируется?

- Обязательно. И в газетах, и на радио, и на телевидении, и на моих творческих вечерах. В мае я буду в Москве, и о них будет объявлено отдельно.

Беседу вела Анжела ЯКУБОВСКАЯ