Кто не знает Дарью Донцову! Она - в авангарде русской детективной литературы. И далеко уже не первый год. Не любит летать самолетом, но при этом любит Францию. Хорошо, что из Москвы в Париж можно доехать поездом. Как и в Санкт-Петербург.
- Дарья, любите нашу северную столицу?
- Не очень. Там сыро, холодно и мрачно. Нет, это не мой город. И мне кажется, что и царю Петру не следовало строить город на болотах.
- Очень был занятой человек. Как и вы. Как при вашей невероятной занятости вам удавалось уделять время и внимание вашим детям?
- Когда у меня появилась занятость, как вы говорите, детям мое внимание уже не надо было. Они стали очень взрослыми. У меня же первая книжка вышла в 99-м. Маше тогда было уже 13. А это тот возраст, когда чем меньше мама к тебе пристает, тем лучше. А Диме в 99-м было уже 24. Ему уже вообще мама была не нужна.
- А вы были строгой мамой?
- Нет. Я была объясняющей мамой. Я объясняла, что если ты возьмешься за сковородку горячую рукой, то тебе будет больно. Раз объяснила, два - объяснила, три - объяснила, и если человек упорно шел к сковородке, то, пожалуйста, - это был его выбор. Но потом больше он сковородку не трогал.
- И так в отношении всего?
- Да. Этот метод не то чтобы как-то срабатывал, просто человек начинал понимать, что иногда нужно слушать того, кто тебе что-то советует.
- У вас сохранились близкие, доверительные отношения с детьми?
- Да, и с Димой, и с Машей. А сейчас уж и внуки пошли.
- Я знаю, что вы человек совсем не чуждый христианской вере, а ваши дети?
- Конечно, все дети крещеные. И Маша, и Дима, и внучка моя, и внук. Но я никого не учу и ни на чем не настаиваю. Я просто за них молюсь. Когда Мишенька, внук, был совсем маленький, произошла смешная история. Я как-то принесла его причащаться. Очень нервничала, первый раз причастие, он такой маленький совсем - ему было около 7 месяцев, если не ошибаюсь. Я его подношу, говорю: "Отец Александр, мы в первый раз". Миша причастился и смотрит... Дети кричат, а мой нет - ему понравилось. А когда запел в хоре очень красивый бас, я смотрю - у моего Мишани глаза выкатились на щеки от удивления и умиления. Я его тогда поближе к хору поднесла. И надо было просто видеть восторг ребенка, который в первый раз услышал такое пение… А потом они раз, и петь перестали. Полная тишина в храме. И вдруг мой Миша четко по нотам: "А-а-а-а-а-а!" Все стоят, улыбаются, а мой - распевается. Очень смешно было.
- А почему вы - верующий человек - не летаете на самолете?
- Я не могу.
- Страшно или просто неприятно?
- Во-первых, мне неприятно, когда он взлетает и садится. Это - раз. Во-вторых, в самолете у меня всегда такое ощущение, что в глаза песок насыпали. Сейчас-то я это понимаю, и, если приходилось летать, я с каплями летала. Очень некомфортно. А еще тоже долго не могла понять, почему я прилетаю в Париж и еще три дня похожа на свинку. Опухшая, нет глаз. Потом, когда прилетаю в Москву, опять глаз нет. Это моя реакция на перепады высоты. Когда открыла для себя поезд, поняла, что жизнь прекрасна. Что можно не трястись сутки от ужаса до полета, а спокойно сесть в поезд и ехать со своей рукописью.
- Да еще и нормальные глаза...
- Ну да, и глаза нормальные, я не опухаю. Я никак не могла понять, в чем дело. Сначала даже думала, может, во Франции съела что-нибудь вкусное, но так страшно повлиявшее.
- А какие любимые блюда во Франции?
- Ой, я там все люблю. Прямо беда! Там, главное, есть одна булочная - неподалеку от места, где мы однажды жили, - это еще большая беда. А круассаны… Четыре штуки в "одно лицо" с утра слопать, потом спуститься вниз и еще четыре штуки прихватить. Ух, как они в меня влезают, я не знаю.
- А не хотелось куда-то уехать насовсем? В ту же Францию?
- Я - москвичка. Всю жизнь здесь живу. А уехать... Да нет. А зачем это? Вот в 91-м году мужу позвонил Марио, ректор Мадридского университета, и сказал: "Все, Саша, давай, будешь работать у нас, будет квартира, жену тоже куда-нибудь пристроим. У тебя - французский, английский—выучишь, испанский – поймешь". Давай, типа, собирай манатки и переезжай в Испанию. И вот мы с мужем посидели-посидели, моя мама, его мама еще были вместе с нами... Подумали-подумали и решили, что никуда мы отсюда не уедем. А Марио начал ему перезванивать: "У вас плохо. У вас нечего есть". Муж говорит: "Как-нибудь наладится, и все у нас снова будет хорошо". А Марио в ответ: "Вы здесь все с голоду умрете". Потом Серж, друг мужа, профессор из Парижа, с теми же предложениями… И муж сказал просто историческую фразу. Не помню кому, Марио или Сержу: "Если все из России убегут, то кто здесь останется?". Но после этого все мое общение с эмиграцией (а ведь многие уехали) было несчастливым. Ну а живут там... Вот у нас есть приятель, который уехал в Германию. Давно уехал. У него свой бизнес. Бизнес и с Россией - он туда-сюда мотается. Вроде там у него все хорошо. И с деньгами все нормально. Но смотрит он только российские новости. Использует любой момент, чтобы сюда приехать. И он мне однажды сказал: "Вот, казалось, все будет хорошо, уезжал из дома, там будет лучше - ан нет...".
- От себя не уедешь.
- Во-первых, от себя не уедешь, а во-вторых, понятно, что везде за границей хорошо, если туда приезжаешь в гости. Ты же попадаешь совершенно в другой мир. Ты же не там воспитан, у тебя совсем не те моральные и материальные ценности, не тот менталитет. То есть идет ломка невероятная у человека. Вспомните, Солженицын перестал там писать…
- Дочка ваша при этом много путешествует...
- По работе - она занята в модельном бизнесе, но живет здесь. И, честно говоря, она от этого в последнее время стала уже уставать.
- Наши писатели-классики любили пожить за рубежами родины?.. Тот же Достоевский много времени провел за границей.
- Но он никогда не уезжал туда жить навсегда. Единственный человек, который уехал и мог писать на двух языках, Набоков. Тот же Шемякин свои скульптуры устанавливает в России. В общем, вы понимаете.
Беседу вела
Анна САБЕЛЬФЕЛЬД