Не так давно в Москве состоялась презентация книги "Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева". В нее вошли пять его текстов, написанных совместно с Олегом Негиным: "Возвращение", "Изгнание", "Елена", "Левиафан" и "Нелюбовь". Сценарии дополнены авторскими комментариями режиссера, которые дали возможность широкой аудитории увидеть рабочий процесс создания кинофильма. Книгу представил сам режиссер Андрей Звягинцев, который подробно ответил на многочисленные вопросы журналистов и читателей.
- Андрей Петрович, этот сборник сценариев принципиально отличается от других подобных изданий?
- Эта книга, по сути, - итог моей двадцатилетней работы в кино. И в ней не только сценарии, но и авторские комментарии, всевозможные пометки. В сборнике, например, есть предисловие к сценарию "Возвращение". Я вспоминаю, как прочел текст и еще потом полгода ходил, обдумывал другие идеи. Но именно этот сюжет не отпускал меня, "ворочался" внутри, требовал решения. И, помню, однажды летом, в 2001 году, я вдруг понял, о чем эта вещь. Собственно, так пометки на полях и повелись. Когда мне в издательстве предложили оставить мои комментарии в первоначальном виде, как есть, я сперва смутился. Увидел, какая это огромная работа - поднять все записки. Но, к счастью, в издательстве нашелся один человек, Семен Лешенок, который был готов "ворочать эти камни", и я за это ему очень признателен, он избавил меня от гигантской нагрузки.
- Как считаете, опубликованные сценарии читателям сегодня интересны?
- Вы знаете, в советское время существовала давняя традиция публиковать сценарии, и данный жанр пользовался огромной популярностью у читателей. Все помнят такие журналы, как "Киносценарий", "Искусство кино", которые сегодня, к сожалению, "почили в Бозе". Я даже знаю историю, как сценарий фильма "Андрей Рублев" был опубликован еще до того, как Тарковский приступил к съемкам. И когда сценарий прочел актер Анатолий Солоницын, то приехал своим ходом в Москву, нашел Тарковского и убедил его, что он именно тот, кто нужен режиссеру. И Солоницын получил роль в фильме. Не знаю, публикуют ли свои сценарии авторы в последнее время, и, честно говоря, не уверен, что у аудитории есть потребность читать сценарии и сличать первоначальный текст и фильм. Но я все-таки решился на публикацию своих сценариев под одной обложкой.
- Вас часто сравнивают с известным шведским режиссером Ингмаром Бергманом. Как вы к этому относитесь?
- Когда я увидел в 16 лет "Осеннюю сонату", то для меня эта картина стала огромным потрясением. И, конечно, имя прекрасной шведской актрисы Лив Ульман, сыгравшей главную роль в фильме, я запомнил навсегда. Кстати, оператору Мише Кричману, с которым мы снимали "Возвращение" и другие картины, удалось поработать с Лив Ульман, она была режиссером картины "Мисс Жюли". И о моих работах говорила теплые слова, что очень приятно.
Расскажу, как я увидел "Осеннюю сонату". Я тогда учился на актерском факультете Новосибирского театрального училища. Мы с моим товарищем однажды зашли в кинозал, там сидели всего два человека, и в пустом зале на большом экране мы посмотрели этот фильм. Помню, когда я вышел из зала, был совершенно раздавлен. Мой товарищ спросил меня: "Что с тобой?" Я посмотрел на футболку, она была мокрая от слез, я проплакал всю картину. Естественно, это было первое мощное впечатление от работы великого режиссера. А когда я переехал в Москву, в "Музее кино" пересмотрел все его фильмы: "Земляничная поляна", "Персона", "Фанни и Александр" и другие.
У меня есть список "моих" фильмов, и Бергман там в первых рядах. Сравнение с Бергманом, полагаю, чрезмерное, как, впрочем, и с Тарковским. Мне кажется, пора как-то перестать меня сравнивать - не потому, что я "сам с усам". Просто они великие… Если есть пантеон "кинобогов", то туда входят Бергман, Тарковский, Брессон, Куросава. А Микеланджело Антониони, как Юпитер, такая своеобразная вершина этого пантеона. Когда я увидел фильм Антониони "Приключение", то понял, что такое кино. Точно помню ощущение: все встало с головы на ноги. Осознал, как устроено кино и ради чего оно придумано человеком. Поэтому сличение моей скромной фигуры с кем-то из этих режиссеров мне кажется чрезмерным, я на них смотрю как на небожителей.
- Ваш первоначальный вариант сценария "Левиафан" не дошел до производства. Что там было такого?
- Ничего такого не было, но в первом варианте в финале главный герой садился на трактор и ехал сносить административное здание. Вообще этот сюжет имел реальных прототипов. Мне рассказали историю американского сварщика Марвина Химейера из штата Колорадо, у которого местный цементный завод пытался отобрать дом, после чего он заперся в бульдозере, разрушил здание завода, еще несколько сооружений и покончил с собой. У нашего героя Николая был трактор, который его отец чинил много лет, но так и не починил. И вот Николай, починив трактор, едет в город и сносит городскую администрацию. Но потом пришла мысль, что не должно быть никакого бунта, не должен Николай добиваться справедливости. Все должно закончиться так, как обычно у нас все заканчивается. И мне кажется, это правильное решение, финал не должен утешать зрителя.
- Что из современной российской литературы вам хотелось бы экранизировать?
- Продолжительное время я размышлял - с подачи моего продюсера Александра Роднянского, с которым мы выпустили фильм "Не любовь", - над одним романом Дмитрия Глуховского под названием "Текст". Продюсер побеседовал с автором, предложил мне обратить внимание на этот роман и даже запустить проект. Но я не решился его снять, а сейчас он уже экранизирован и даже получил награды на фестивалях. А больше я бы не назвал ни одного произведения современного российского автора для экранизации. Дело в том, что у нас со сценаристом Олегом Негиным сложился такой своеобразный микромир и имеется значительное число идей-замыслов, которые до сих пор не реализованы. Они не реализованы по разным причинам, поэтому искать разные материалы в литературе нет необходимости.
- Как считаете, существует ли сейчас цензура и есть ли в ней необходимость в принципе?
- Цензура существует, но сегодня она принимает самые разнообразные формы. Финансовая нецелесообразность, например. Можно отказать проекту вот в такой форме. Если говорить о том, в каких берегах цензура должна быть, то, мне кажется, именно аудитория могла бы взять на себя эту функцию. Зритель сам должен иметь право сказать, что возможно, а что нет. А поскольку я занимаюсь творчеством и считаю, что у художника не должно быть берегов, то пользуюсь только заветами Александра Сергеевича Пушкина, для меня рекомендации министра культуры в этом плане не указ. Я Пушкину больше доверяю. Помните: "Всех строже оценить умеешь ты свой труд. Ты им доволен ли, взыскательный художник?" Если ты, попадая в пространство откровений и созерцаний, забираясь куда-то под кожу, будешь себя цензурировать тем, что публика тебя не поймет, то, конечно, дальше ты не пройдешь. Ты не увидишь тот свет правды, который необходим как воздух. У художника эталонная мера - это абсолютная свобода, иначе ты ничего не сообщишь обществу. Но я считаю, что у каждого художника должен быть и свой собственный камертон, который подсказывает ему, о чем можно говорить во всеуслышание, а что стоит оставить в ящике стола.
- В ваших проектах снялись известные российские актеры, которых полюбил зритель. А что вы вкладываете в понятие "хороший актер"?
- Ну начнем с того, что я сам актер, учился четыре года на актерском факультете в Новосибирске, потом четыре года на актерском факультете в Москве. Когда служил в армии, выступал на сцене в жанре конферанса, и представление, что такое настоящий актер, у меня сформировалось давно. Для меня актер - это прежде всего личность, человек, у которого есть сюжет в душе. Я помню впечатление от ребят, которые пришли на пробы фильма "Возвращение". Было полное ощущение, что это я попал на кастинг к Ване Добронравову. Он на меня так внимательно смотрел: "Ну, ну, дескать, что ты мне тут предложишь…"
Мое субъективное мнение, что хороший актер - это какая-то содержательность человеческого существа. Что-то такое, что манит тебя, является загадкой, тайной силой. И ты понимаешь, что эта спящая тайная сила овладеет чужим текстом и сделает его своим, и ты будешь верить. То есть актер - это очень отзывчивый аппарат, сочувствующий прежде всего. Помните, опять-таки у Пушкина есть строки: "Над вымыслом слезами обольюсь…" Если актер в состоянии вымысел впустить в себя, сделать его своим и при этом сделать его точным, убедительным и достоверным, а потом дойти до такого состояния, что ты видишь, как он засветился правдой, это и есть хороший актер. Но это редкое качество.
- Какие у вас дальнейшие планы?
- Мечтаю запустить свой следующий фильм так, чтобы никто и ничто мне не помешало бы. В сегодняшних условиях это самая главная мечта…
Материал подготовила Анжела ЯКУБОВСКАЯ